г Copyright Saversky, 1996

САВЕРСКИЙ АЛЕКСАНДР

В это же время, в один из тех пасмурных вечеров, которые посещают порой Женеву в конце зимы, в ресторане того здания штаб-квартиры ООН, что славится уникальной оранжереей, заместитель Генерального Секретаря ООН господин Стивенс праздновал свой юбилей.

Пятидесятилетие высокопоставленного политика отмечало немалое количество гостей, каждый из которых имел значительный вес не только в своих государствах, но и далеко за их пределами. Роберт Н. Льюис, Генеральный Секретарь ООН, вместе с супругой также посетивший юбилей, через полчаса откланялся, сославшись на неотложные дела.

Однако Стивенс знал, что срочных дел у его шефа нет. Просто в последнее время тот недолюбливал своего заместителя, словно чувствуя в Томе какую-то угрозу.

Еще бы! - думал про себя юбиляр, обмениваясь прощальным рукопожатием со своим начальником и целуя руку его жене. - Не долго осталось нам с тобой играть в кошки-мышки .

Правда, интуиция шефа заставляла Тома спешить, подготавливая почву для решительных действий, цель которых была солидна - пост Генерального Секретаря ООН, а значит, власть!

Стивенс отвлекся от своих мыслей и оглядел зал, отпивая из высокого бокала шампанское. Его гостям было хорошо. Политики и бизнесмены, разбившись группами по двое-трое, неторопливо и обстоятельно обсуждали свои проблемы. Другие, в меру переходя рамки приличия, обменивались любезностями с красивыми женщинами.

Чудесно! - снова замелькали мысли в голове Тома. - Пейте, ешьте, развлекайтесь, гости дорогие! Вы - моя сила! .

Несколько человек откликнулись на его взгляд, подняв со своих мест бокалы. Позади раздался голос:

- Том, что вы думаете о продаже Россией ядерного оружия в Турцию?

Обернувшись, Стивенс увидел, что перед ним стоит один из мультимиллионеров, совсем недавно в немалом количестве появившихся в России.

- А-а! Александр! Что же я могу думать по этому поводу, если России выгодна эта сделка? - Том был слегка удивлен вопросом.

- Но ваш шеф считает, что такие действия нашего государства значительно обостряют ситуацию в Азии. Пакистан и Ирак уже заявили свой протест. - Русский явно хотел услышать что-то важное для себя из уст высокопоставленного политика. Однако Том не собирался анализировать этот сложный вопрос, а просто сказал:

- Ну и что? Вам-то что за дело, если это приносит деньги? Ведь ни Пакистан, ни Ирак не объявят войну России. Для них это равносильно самоубийству.

- А вы циничны, господин Стивенс, - прищурил один глаз миллионер.

- Это только кажется, - едва улыбнувшись, приподнял плечи Том. - Тем более, с вами я могу себе это позволить после долгого взаимовыгодного сотрудничества.

Он помолчал, решая, стоит ли продолжать разговор, и все же сказал:

- Я придерживаюсь той точки зрения, которая приносит материальную выгоду при решении вопросов, ибо, как говорится в пришедших к нам от Мудрых строках, деньги - сконцентрированная прана . То есть энергия, которой можно управлять, и с помощью которой можно управлять всем. Чем больше денег, тем больше энергия.

- Да вы к тому же еще и философ?! - удивился собеседник.

- В меру необходимости. А вообще, Александр, если ко мне завтра придет представитель Пакистана и скажет, что его страна готова поставлять ядерное оружие в Китай, отношения с которым у вас в последнее время не очень клеятся, я только похвалю их за предприимчивость.

- М-да. А вы - человек опасный, но я рад, что вы искренни. Желаю удачи! - Русский отошел от Тома, направляясь в каминный зал.

- Взаимно! - в спину ему произнес хозяин банкета и вдруг с удивлением заметил не совсем обычную группу из трех человек, которая расположилась в дальнем углу зала. Он незаметно, чтобы не помешать оживленной беседе, подошел к ней.

- Не будем кривить душой, друзья, - говорил Патриарх православной церкви, высокий и грузный мужчина с окладистой бородой, - мы мало отличаемся от остальных людей, собравшихся в этом ресторане. Политика, экономика, финансы, люди - все это такие же наши проблемы, как и их. Единственное отличие в том, что мы не позволяем себе производить оружие. Зато многие из нас призывают свою паству к его использованию в борьбе то ли за правое, то ли за неправое, но непременно за святое дело.

- Это традиция еще со времен Крестовых походов, - изобразил на своем худощавом лице улыбку католический Архиепископ.

- Берите раньше! - горячо возразил Патриарх. - Нам ли, друг мой, не знать, как пришло христианство в мир? Одна только русская кровь и инквизиция вопиют о справедливости.

- И это говорит христианин! - снова улыбнулся Архиепископ.

- Но послушайте! - вмешался Муфти. - История - это прошлое. Сегодня конфессиональные границы настолько размыты, что нет никакого смысла переливать из пустого в порожнее, продолжая что-то делить и воевать.

- Зачем же вы воюете, объявляя к тому же Джихад? - спросил Патриарх.

Могу только сказать, что мир сошел с ума, не понимая значения и смысла Джихада, - развел руками араб.

- К тому же, конфессиональные границы, о которых вы говорите, не столь уж и размыты.

Том Стивенс, который до сих пор молча прислушивался к разговору, не выдержал и спросил:

- Что же, святые отцы, вера не может объединить под своим крылом враждующие народы?

- А-а! Юбиляр! Еще раз примите наши поздравления!

- Спасибо! Я бы с удовольствием услышал ответ на свой вопрос.

Среди духовных сановников возникла пауза. Затем, переглянувшись между собой, они предоставили ответ Патриарху, и тот заговорил:

- Видите ли, господин Стивенс! Проблема заключается в том, что разделение, царящее на Земле, наложило свой отпечаток не только на собственность и государственность, но и на вероисповедания. Чтобы в этом разобраться, надо заглянуть в глубины истории всего человечества. Сегодня мы имеем не одно, а десятки вероисповеданий. Мы называем это свободой выбора. Но человеческое сознание не способно вырваться далеко за пределы догматов того народа, среди которого живет человек. Вряд ли тот, кто вырос в европейской части России, станет мусульманином, также и азиат вряд ли будет католиком. Такие случаи единичны. Но еще более страшно, что представитель каждой конфессии, не увидев ни разу Священного Писания другой конфессии, вырабатывает к ней совершенно определенное и, конечно, не лучшее отношение. Очевидно, в этом не малая доля и нашей вины. Мы сами, будучи приверженцами только своих церковных догматов, органически не способны воспринять другие Учения. Мы обитаем не в Их среде. У нас другие традиции, другие корни, другая культура, другой образ мышления. Все это говорит лишь об относительности свободы выбора веры.

- Вы, конечно, понимаете, святые отцы, что мне все это известно. Но как можно избежать этого? Ведь уважаемый Муфти не зря сказал о наметившейся размытости конфессиональных границ. Значит, процесс идет сам по себе, благодаря усилению миграционных процессов по всей планете, современным скоростям, смешению культур, экономик и народов. Но во всем этом не видно стержня, - Том счел, что сейчас самое время для того вопроса, из-за которого он и подошел к группе священнослужителей.

- Как вы, например, относитесь к идее единства, предложенной нам новым движением? Она гласит, что все проблемы в нашем сознании, а у сознания есть свойство постоянно защищаться от переизбытка информации, и потому оно не способно стать универсальным, объемля мир, в частности, и чужую религию, если, конечно, не предпримет серьезных усилий, отрешившись и от своих религиозных догм? - выдохнул он, наконец, длинную фразу.

Среди священников снова возникла пауза. Затем мусульманин, говоривший на английском языке с сильным восточным акцентом, произнес:

- Говоря откровенно, я не один раз прочел Книгу Единства , если вы, господин Стивенс, имели в виду именно движение Единства, - Том утвердительно кивнул, и Муфти продолжал. - Мы с коллегами обсуждали возможность объединения в рамках этой или какой-либо другой над- или межрелигии. И мы понимаем, что процесс объединения нужен. Вопрос один, какую форму для него избрать, и куда направить.

- Я бы вообще не торопился с принятием новых идей. Их ныне множество, - высказал свою точку зрения Патриарх, - и выбрать из них единственно верную не представляется пока возможным. К тому же в наших Святых Писаниях так же, как и в Писаниях мусульман, есть прямые указания на приход Мессии, который, очевидно, и должен заниматься объединением.

- Но ведь они различны, - начал спорить Муфти. - Евреи ждут Мессию, мы - Мунтазара, буддисты - Майтрейю, индусы - Калки-Аватара, христиане - Христа. Кого же ожидает мир? Опять двух, трех или скольких Мессий? Я не вижу смысла в Их множестве. Если разделение религий в прошлом сделало свое дело для географически разделенных народов, то ныне это деление является тормозом духовного развития, ибо мир из-за разделяющих войн готов уничтожить сам себя. И он никогда не будет единым, если перед ним не будет поставлена соответствующая духовная задача. Именно ее ставит перед собой вышеупомянутое движение. - Мусульманин секунду помолчал, давая понять, что высказал еще не всю мысль, и продолжил:

- Но я еще раз говорю о форме и цели, которую необходимо избрать для объединительного процесса.

- Однако объединение уже идет, - слегка обиженно сказал Патриарх, - христиане поддерживают начинания мусульманских конфессий, а мусульмане - христианских. Более того, сам принцип Единого Бога, принятый ныне фактически во всех религиях мира, говорит сам за себя, заставляя нас объединяться и поддерживать друг друга.

- Кто же будет с этим спорить, уважаемый, - отозвался Муфти, - эта тенденция к объединению сегодня уже общепризнанна, и слава Аллаху. Но ведь в Книге Единства мы встречаемся с некими так называемыми космическими законами, которым якобы подчиняется даже Аллах, - араб был почти возмущен. - А это значительно отличает обсуждаемую идеологию от общепризнанных принципов веры и вообще религии.

- Неужели вы считаете голую веру сильнее знаний? спросил Стивенс. - Ведь буддизм в достаточной мере показал миру силу своего знания, а в нем нет голой веры, но есть познание Бога, исключая возможность осознать Абсолют, который вообще не есть Сущность, но Беспричинная Причина Жизни, порождающая и самого Бога.

- Вы что, буддист? - неприязненно спросил Архиепископ. - Или оккультист?

- Ну что вы? - откликнулся Том. - Я христианин, но это не мешает мне знать другие религиозные течения и их достижения.

На самом деле Стивенс соврал. Уж если он кем и был, то в большей степени оккультистом, то есть человеком, познающим мир, а не фанатичным верующим. Ложь ему была нужна, чтобы разговор продолжался. Вряд ли люди, стоявшие перед ним, продолжали бы беседу, узнав, какой точки зрения он придерживается на самом деле.

- Чем же тогда вы объясните то единство, которое являет собой мусульманский мир в часы намаза? - спросил Муфти. - Ведь Магомет не завещал нам познавать мир, а завещал лишь верить в Аллаха. И народ верит.

- Однако ни мусульмане, ни христиане пока не доказали миру мощь своих религий в смысле прямого их назначения, то есть связи человека с Богом, - Том пошел на обострение конфликта. Догматичность оппонентов удручала его как человека, хотя и устраивала как политика и бизнесмена,

- Что вы имеете в виду? - агрессивно спросил Архиепископ.

- То, что ни та, ни другая религия не породила ни одного адепта, который действительно достиг бы Нирваны, а значит, связи с Богом, и обладал бы сверхчеловеческими способностями, в то время как буддизм постоянно делает это.

- Вы все-таки оккультист, господин Стивенс, - настаивал на своем Архиепископ.

- Чем-то мне это наклеивание ярлыков напоминает иезуитство... Или нет? - Том твердо посмотрел священнику в глаза. Тот хотел было возмутиться, но под взглядом политика осекся, что позволило Тому взять инициативу разговора в свои руки.

- Так вот. Не важно, кто я - христианин, мусульманин, буддист или оккультист. Я верю в то, что Бог един, что Он существует, но что даже Он подчиняется определенным законам. Иначе и быть не может, поскольку законы сохранения энергии и вещества работают везде. А, если по вашему же утверждению, Бог везде и во всем, то и Он подчиняется тем же законам, которым подчиняемся мы.

- Вы что же, отвергаете роль Бога, как Творца? - В глазах Патриарха появился фанатичный холодок.

- Конечно, нет, - Том контролировал реакцию собеседников, не раздувая пока конфликт, а переводя спор в нужное ему логическое русло, - но, если Бог может делать все, что Ему заблагорассудится, то и любой во Вселенной может делать то же самое. А ведь сказано, что мы - подобия Божии. Представьте же, что нам предоставили такую свободу и безответственность. Какое светопреставление началось бы тогда! Я, например, с достаточной долей уверенности мог бы сказать, что вас нет на этом месте или через мгновенье не будет, то есть никакого порядка и никаких законов не существует. Вы на этом настаиваете?

Строгая логика поставила оппонентов Тома в сложное положение. Однако привычный к схоластическим спорам Архиепископ нашелся:

- Бог создал все законы, как и все, что вы видите вокруг.

- Святой отец, - парировал Том, - заблудшим овцам вы можете оказывать давление на психику всеобъемлющим размахом своих заявлений, но и я сам кое-что охватываю и прекрасно владею оружием обобщения. Поэтому на мою психику вы надавить не сможете. У меня только один вопрос к вам: а кто создал Бога?

- Богохульник! - шарахнулся Архиепископ.

- Это тоже человечество проходило в так называемые средние века, когда охотилось на ведьм. - Том явно играл на догматичных нервах церковников. Делал он это совершенно намерено, поскольку достаточно хорошо знал философию духовного движения Единства, и пытался теперь, утверждая ее аргументы, выяснить у священнослужителей серьезность их отношения к движению в целом. - Может быть, Бог такая же сущность, как мы с вами, только гораздо более высокого порядка. Положим, планета Земля! Разве она не живой организм? Разве человечество управляет ее движением, ее положением в Космосе, ее внутренними геологическими процессами? И разве не можем мы предположить с большой долей вероятности, что она общается с подобными себе планетами и Солнцем на каком-то своем языке, что между ними есть конфликты и дружба, но они непонятны нам. Можем ли мы знать язык планеты, если часто не знаем языка друг друга? И отчего же такое существо, как Земля, общающаяся со звездами, о которых мы и помыслить-то не в состоянии, не может быть Богом для людей? Она действительно Сущность и Личность, только макрокосмическая, подчиняющаяся тем же законам, что и мы, но на своем уровне, а мы - ее частички, а потому для нас Она божественна.

- Послушайте, господин Стивенс, - обдал Тома холодом Муфти, - мы пришли к вам на юбилей не для того, чтобы выслушивать доказательства нашей ограниченности и глупости. Вы нас очень удивляете. Высокопоставленный политик пытается испортить отношения с тремя духовными сановниками.

- Примите мои извинения, святые отцы, - неожиданно сменил тон Стивенс, - у меня и в мыслях не было обидеть вас. Более того, я намеренно вызывал вас своим тоном на откровенность, чтобы понять ваше истинное отношение к новому движению и его концепции. Теперь оно мне совершенно понятно и устраивает полностью. Я вполне доволен нашей беседой, и вы нашли во мне самого искреннего последователя своей веры. - От этого заявления священнослужители оторопели. Человек, который только что чуть не положил их на лопатки, неожиданно становится союзником, да еще, будто в насмешку, объявил себя последователем трех различных вероисповеданий сразу.

Что-то здесь было не так. Между тем Том, понаблюдав за реакцией собеседников, слегка склонил голову в знак почтения, пожелал им приятного вечера и отошел.

Церковники немного помолчали, обдумывая неожиданный ход Тома, а затем Муфти как бы подвел черту под общими размышлениями:

- Странный человек.

- Да! - откликнулся Патриарх. - Странный и опасный. Много знает и высоко стоит.

- В его вопросах относительно движения Единства что-то такое есть, - сказал Архиепископ, - что-то опасное и разрушительное для веры вообще.

- А вот это вопрос непростой, - не согласился Муфти, - если вспомнить, что в Книге Единства предусмотрены два основных пути к Богу, то выводы авторов этой книги становятся вдвойне опасными для нас, но потому они и могут стать основой для новой всеобщей религии.

- Какие пути вы имеете в виду? - спросил Патриарх. - Мистиков и оккультистов?

- Да. Именно! Одни идут к Богу через сердце и веру, что и есть мистицизм, а другие через познание законов мироздания. Но, как говорят Лендел, на определенном этапе развития эти два пути встречаются, объединяя в одном человеке и мистика, и оккультиста.

- Так может, мы зря протестуем против этого движения, - засомневался Патриарх, - может, это то, что нам нужно для объединения? Ведь тогда и буддизм не останется в стороне.

- Да, непростой вопрос, - с тяжелым сердцем подытожил Архиепископ. - Здесь есть о чем подумать, тем более, что движение уже существует и набирает силу. А с этим мы не можем не считаться, если не хотим остаться на задворках эволюции. Но и разрушить в одночасье то, что создано нашими конфессиями, мы не имеем права.

Между тем, Том, предоставленный самому себе, размышлял. Идея единства, да еще подтвержденная неплохой логикой и фактами четы Лендел, ставила под угрозу его честолюбивые замыслы. Ему нужна была война, а вовсе не Единая Армия Земли. В мутной воде конфликтов он мог выловить какую угодно рыбу, в то время, как прекращение войн, вмиг сметало его с вершины политики, ибо для объединения нужны были другие люди, не такие, как он. У него вполне доставало ума, чтобы это сознавать. Долгое время он жил, борясь с собственной жаждой денег, но однажды плюнул на мораль и создал в защиту своего финансового божества целую философию, часть которой незадолго до этого он изложил русскому предпринимателю. Надо сказать, что его позиция устраивала многих политиков и бизнесменов, искавших выгоду для себя лично, а не для своих народов. И Том пользовался этим, как мог. Он был разрушителем, но не созидателем, постоянно нарушая баланс весов в свою пользу, не стесняясь зарабатывать миллионы, которые оседали в швейцарских банках, на крови и голоде людей. Он надеялся, что когда-нибудь эти миллионы, сложившись (дай-то Бог!) в миллиарды, вознесут его на вершину не только политического, но и финансового Олимпа. Но вот единство... Единство на Земле его никак не устраивало. И то, как отреагировали на идею Единства священнослужители, ему не совсем понравилось, поскольку в мире было достаточно людей думающих и атеистов, а не религиозных фанатиков, слепо верящих, что Бог существует, не интересуясь Его сущностью.

Из задумчивости Стивенса вывела пышная сероглазая блондинка, подхватившая его под локоть:

- Том! Дорогой! О чем ты грустишь, милый? Я пр-р-оздр-р-авляю тебя с Днем Рождения! Желаю тебе много-много любви! - она поцеловала его, слегка коснувшись губ, чтобы не оставлять следов яркой помады.

- Ох! Лора! Ты, как всегда, появляешься внезапно, как ураган!

- Но опытный моряк всегда готов к шторму! Не так ли, дорогой? - парировала она с ослепительной улыбкой.

- Конечно, конечно! Я рад тебя видеть! Как твои дела?

- О-о, Том! Я так благодарна тебе, что ты переговорил обо мне в Голливуде. Дела идут блестяще. Уже при первых съемках меня завалили предложениями. Я просто без ума от такой удачи.

- Рад за тебя. Но извини, я должен переговорить тут кое с кем, - он улыбнулся, - надеюсь вечером тебя увидеть.

- Конечно, милый!

Актриса упорхнула, а Том подошел к президенту крупной американской военно-промышленной корпорации.

- Джеймс! - тронув за локоть промышленника, оторвал его от беседы с дамой Стивенс.

- Да? - тот обернулся. - О-о! Именинник! С Днем Рождения вас! И всех благ, каких сами себе пожелаете.

- Благодарю! У меня к вам небольшое дельце, Джеймс, - делая глоток из своего фужера, сказал юбиляр. - Вы знаете, конечно, что ваши соседи - японцы - готовятся к войне в своем регионе, которую им навязывают объединившиеся в военных целях Северная Корея и Китай...

- Которые и между собой не очень-то ладят, - добавил собеседник.

- Да, конечно, но суть вопроса не в этом. Я на днях беседовал с премьер-министром Японии, и он просил меня поговорить с вами о том, чтобы разместить их военные заказы на ваших заводах.

- Какого рода заказ?

- Тяжелые танки. У себя производить такую технику им невыгодно: нет места для подобных производств. А, кроме того, сырье, его транспортировка... Да что я вам рассказываю, вы знаете Японию не хуже меня. Цены, названные мне, весьма высоки, и, безусловно, должны вас заинтересовать.

- О-о-о! Том! - Промышленник сморщился, как от зубной боли. - Вы же знаете, что мы не очень любим японцев. Они попортили нам слишком много крови за последние десятилетия, буквально вышвыривая нас из многих сегментов мирового рынка.

- Именно поэтому с вами беседую я, а не японская сторона.

Джеймс Лидье секунду молчал, оценивая слова собеседника, после чего задумчиво произнес:

- Конечно, нас интересуют военные заказы. Тем более моя корпорация заинтересована в этом... Я не могу вам обещать что-либо конкретно, но попробую переговорить с Президентом страны. Такие контракты мимо него не проходят.

- Это мне известно, и меня вполне удовлетворяет ваше обещание. Большего пока не требуется, - Том радужно улыбнулся. - Прошу только об одном: назовите сроки вашей беседы.

- Думаю, это произойдет в течение четырех дней.

- О'кей! Меня это устраивает.

Собеседники пожали друг другу руки и разошлись. В случае успеха этой сделки, Том рассчитывал получить через подставные фирмы около сорока миллионов долларов личного дохода, естественно, в обход налогов. Это улучшило его настроение, омраченное размышлениями о движении Единства.

После непродолжительной беседы с Джеймсом он провел еще несколько деловых встреч, закончившихся различными исходами, продолжая ловить свою рыбу там, где военные конфликты и нестабильность вызывали недоверие стран и промышленников друг к другу. Сегодняшний партнер завтра мог начать стрелять в твой народ из твоего же оружия. Но Тому это было выгодно! И он не сентиментальничал.

Постепенно гости стали расходиться, вполне довольные проведенным вечером и его хозяином. Том тоже был доволен. Сальдо его личного баланса вновь изменилось в положительную сторону.

Ночь, а точнее, ее остаток, Стивенс провел с Лорой в номере уютного фешенебельного отеля, в то время как его жена, которую он не видел почти весь вечер, отправилась домой в одиночестве.

- Сезам, отворись!

- Абракадабра!

- Огонь!

- Вода!

- Солнце!

- Луна!

- Фу-у, - шумно вздохнув, я посмотрел на звезды, - стесняюсь спросить, но у тебя совершенно случайно нет с собой гранаты или динамита? - обратился я к жене, взглядом пытавшейся взорвать плиту, перекрывшую вход в пещеру.

- Ты удивишься, но у меня нет гранаты, - откликнулась Марго, устало переводя на меня глаза.

- Поразительно! Как ты могла ее забыть? - воскликнул я, разыгрывая искреннее возмущение забывчивостью жены.

- Извини, так получилось, - парировала она в тон.

Я замолчал. Шутки хороши, чтобы разрядить обстановку, но мы уже пятый час безуспешно пытались найти пароль, открывающий плиту, и устали порядочно.

Виноват был во всем Дэн Янг. Несколько лет назад, сразу же после моего Четвертого Посвящения, он проговорился, будто на Пятую Ступень можно взойти только в присутствии всех рыцарей Фиолетовой Мантии и только в одном единственном месте на Земле. Место это, по словам Учителя, находилось в Тибете, но попасть в него было невозможно.

- Когда достигнешь тропы, лежащей меж двух скал-хранителей, окажешься перед большой каменной плитой. За ней тянется сеть пещер, которые могут привести к выходу, что в Долине Средоточия Энергии Космоса.

- И в чем здесь подвох? - недоверчиво спросил я.

- Подвох? - в глазах старика опять зажглось лукавство. - Видишь ли, без пароля эту плиту не открыть.

- А может, все упростить? - наивно спросил я. - Может, прилететь туда на вертолете или спрыгнуть с парашютом?

- Попробуй! - лаконично ответил Дэн, и я почему-то догадался, что лететь на вертолете не стоит.

Этой долины, как я узнал позже, не было ни на одной карте мира, и ни один исследователь Тибета или географ даже не упоминал о ней.

Поэтому, когда мы с Марго ощутили навязчивый зов неведомой природы, зов, который заставляет людей менять в своей жизни города, работу и друзей, мы уложили рюкзаки и отправились на поиски этой долины.

Целый месяц ушел только на то, чтобы отыскать тропу, лежащую меж упомянутых Дэном скал. От последних я ожидал какой-нибудь подлости, но вырезанные из камня исполины, со скрещенными в лотосе ногами и ушами до плеч, оказались весьма сдержанными.

Наступила ночь, и мы, перепробовав не менее тысячи слов, вяло залезли в спальные мешки и уснули. Утром, когда я изобразил из себя бодренького юношу, выплеснув на чистом русском языке (до сих пор мы говорили на тибетском) накопившуюся за вчерашний день досаду в добрейших словах: Изыди от меня, сатана! - раздался отвратительный скрежет, и плита поднялась вверх, отворяя пасть пещерного лабиринта.

- Во как! - остановилась Марго, ошеломленно глядя в образовавшийся проем, а потом на меня. - Ты мог бы сказать это и раньше!

- Мог, - чистосердечно соврал я, - но мне было интересно, как это получится у тебя.

- Враль! - отрезала любящая жена и сунула мне пакет с орехами и изюмом - мой завтрак.

- Спасибо, - ответил я и чего-то съел.

Через десять минут мы вступили в первую пещеру. Как мне кажется, я мало похож на крота, да и окружающие никогда не говорили, глядя на меня, что вот, мол, смотрите! - крот, поэтому бродить внутри горы по узким лазам мне довольно противно. Хоть бы кто-нибудь догадался провести сюда электричество! Однако в этой жизни многое приходиться делать самому.

Единственным, кого я благодарил, кроме своей половины, был Дэн. За пять лет ученичества я просидел в пещере не менее полутора лет, и треть от этого срока - в заколоченном узком ящике, подвешенном к ветке дерева, качающегося на ветру, при чем внутрь этого ящика были вбиты острия гвоздей. От этого мое терпение стало ангельским, а внутреннее зрение пробудилось. С Марго тоже все было в порядке, если не считать ее бесконечных причитаний о необходимости принять ванну, за что я изредка порыкивал в ее сторону.

Должен сказать, что походы по лабиринтам хороши, когда у вас есть чертеж, или же основной ход лабиринта имеет длину километра в два. Но, когда речь идет о тридцати километрах прямой дороги, а ответвления занимают около трехсот, то без ясновидения вас ожидает что-то вроде смерти.

Мы видели ясно, но строители этого комплекса аттракционов умели не только скалы дробить. На одной из развилок я начал спорить:

- Прямо!

- Направо! - поджала губы Марго.

- Я не люблю кривых дорог! - капризничал я.

- Не все прямые дороги ведут, куда надо, - по-матерински наставляла она меня.

- Но почти все кривые дороги ведут в тупик.

- И как, извиняюсь, узнать, какая дорога куда ведет?

Мы замолчали. Правильно поставленный вопрос - половина решения проблемы. До сих пор мы пользовались определенными символами, чтобы продвигаться вперед. На земле и в воздухе всегда остаются следы воли того человека, который проходил когда-либо по определенному месту, если у человека воля эта самая была. Сомневаться в наличии воли у Белых Адептов я бы не стал.

Но здесь, у разветвления, следы просто обрывались и не обнаруживались даже при тщательном осмотре. Вышло по-моему. Жена согласилась, а я бываю упрям, как (незачем обижать милых животных). Вот и сейчас, лучше бы она переупрямила меня. Через километр я начал убеждаться в том, что прямые пути не всегда приводят к искомому: коридор, и без того не очень широкий, начал сужаться, а мои волосы коснулись потолка. Но не отступать же перед такой ерундой. Мы шли дальше, пока, наконец, нам не пришлось ползти на карачках. В тот момент, когда я уже было сломался, решив повернуть назад, моя любимая женушка воскликнула:

- Свет!

Я пригляделся. И верно, что-то едва брезжило впереди. Мы ускорили наше перемещение, а коридор снова стал раздаваться вширь и ввысь, пока мы опять не смогли превратиться в прямоходящих. Только мы встали на ноги и сделали несколько шагов, как под сапогами Марго что-то хрустнуло. Я обернулся. В голове не было даже и мысли о том, что это может быть скелет человека. Скорее всего, те, кто являлся сюда неподготовленным и непрошеным, наблуждавшись вдоволь и готовясь уже к переходу в мир иной от голода и отчаяния, вдруг обнаруживали себя за много километров от лабиринта, вблизи какой-нибудь мирной деревушки. Так мудрецы должны были поступать с заблудшими. То есть я думал, что они должны так поступать, поскольку это давало надежду нам самим. Ведь и нам приглашений никто не присылал.

Я был разочарован, это был именно скелет, и не было никаких сомнений в том, что он человеческий. Да, мой розовый романтизм опять меня подвел, и Белые Адепты бывают со странностями.

Марго не кричала, не прыгала и в обморок не падала, просто стояла не шевелясь, прислушиваясь, приглядываясь, и даже, как мне показалось, принюхиваясь. Все опасения, изгнанные нами при входе в пещеру, вернулись. Все эти ходы и лазы уже не были просто интеллектуальной головоломкой, они были населены кем-то, кто был волен убить дерзких, стремящихся в Долину Света.

- Очевидно, путь к порождению Света лежит через порождения Тьмы, - саркастически произнесла моя мудрая жена.

- Жаль, что по-другому не бывает. Даже Христос...

- Помолчи! - Это было довольно грубо с ее стороны, но мы позволяли друг другу подобное обращение, если ситуация была важнее, чем слова. - Ты не чувствуешь? - спросила она, продолжая напряженно всматриваться вперед.

Я пожал плечами.

- Какой-то запах. - И тут мне показалось, что я слышу еще и звук, доносившийся оттуда, куда мы направляли свои неосторожные до сих пор стопы. Это был короткий, но очень мощный рык низкого диапазона.

- Ничего себе, - меня всего передернуло, - даже я так не умею.

- Надо полагать, это потому, что живность, производящая подобный звук, раз в пять превышает тебя размерами.

- Очень смешно, - хмыкнул я, - в пять. Это свинья - в пять, а эта штука, я бы даже животным ее не назвал, раз в пятьдесят больше нас, вместе взятых.

Мы помолчали. Умный, конечно, горы обходит стороной, но это скучно, тем более что скелет, раздавленный моей женой, вопил об отмщении. Мы переглянулись и пошли вперед. Свет в конце туннеля все усиливался, а вместе с ним усиливалась и вонь.

- Интересно, чем эта тварь питается, кроме случайных прохожих? - спросила Марго, оглядывая ставшие видимыми человеческим зрением своды пещеры.

- Другими прохожими, - сморозил я, хотя мне уже становилось не до шуток. Ничего подобного я за последние годы не испытывал. Страх перестал существовать для меня, как эмоция, но здесь мне казалось, что с каждым шагом мы погружаемся во все уплотняющуюся стену ужаса.

- Сдается мне, что обычный человек уже сошел бы с ума, - сказал я.

- А вот и доказательство.

Я увидел еще одну груду костей, которая была когда-то не то двумя, не то тремя людьми.

- Похоже, они убили друг друга. - Марго пнула ногой ржавый нож, торчавший меж чьими-то ребрами. Руки этого несчастного были вытянуты вверх, будто он от чего-то защищался. Челюсти скелетов были широко открыты, словно застыв в отчаянном вопле.

Марго наклонилась и подняла какую-то книгу, сдунув с нее пыль.

- Ты знаешь, что это? - спросила она, и я увидел, как растет ее изумление. Поэтому ответил:

- Пятое Евангелие, или, что скорее всего, сверхновый завет.

- Это дневник графа Сен-Жермен.

Что ж, одно другого стоило. Я немало знал об этом человеке, и не только из книг, но и от своих духовных наставников. Дэн как-то поведал мне, что загадка исчезновения графа, сделавшего столько блага для дела мира, терзает не только ученых, но и мудрецов. Они, мол, никак не могут взять в толк, куда он подевался, перейдя границу Тибета и направляясь в Шамбалу. Ему оставалось три дня пути до тайного монастыря в горах, с ним было три спутника, но больше их никогда не видели.

- Графу дорого обошлась его ошибка, - негромко сказал я.

- Да, один он, возможно, и прошел бы, - поняла меня Марго, - но его спутники не смогли.

- Ты тоже думаешь, что это они убили его?

- Да, скорее всего. Он до определенного момента защищал их своей аурой, но ее не хватило на всех. Кто-то сорвался, а когда граф был убит, защиты и вовсе не стало, и весь ужас ада обрушился на них. А я еще удивлялась, как это они так далеко зашли всей группой.

Я взял у жены найденный дневник, положил его в рюкзак, и мы двинулись дальше. Однако вскоре я заметил, что во мне растет приступ ярости. Меня раздражало все: темнота, ужасный запах, звуки шагов, и вдруг я с ужасом заметил, что сжимаю в руках нож, отобранный у скелета, и подумываю об убийстве моей ненаглядной жены. Я резко обернулся.

Она смотрела на меня мягко, но твердо, она была абсолютно беззащитной, и в тоже время ничто не могло причинить ей вреда. Она мягко улыбнулась мне и провела рукой по щеке. Нет, я не собирался ее убивать, ибо уже взял под контроль гнев, вызванный во мне чуждым сознанием, но я испугался, испугался, что она убьет меня, и это уже было достаточной слабостью, которую я был не вправе позволить себе. Нож упал, глухо лязгнув, я тихо прошептал:

- Прости! - и поцеловал ее в губы. Страх метнулся и исчез, когда мы посмотрели друг другу в глаза, а впереди, уже гораздо ближе, мощнее и грознее, раздался ни с чем не сравнимый рев. Бедняге не понравилось, что кто-то объясняется в любви в его присутствии.

Через несколько метров мы оказались на пороге огромного грота, залитого зеленоватой дрянью, над которой клубился довольно ядовитый на вид туман. К болоту прямо от наших ног вели ступени, а через само болото пролегала дорога из камня. В середине грота возвышался непонятного вида остров. Все здесь было пропитано злобой, ненавистью и какой-то несусветной жутью. А то, что брезжило впереди, оказалось, конечно, не весенним рассветом, как нам хотелось бы думать, а продуктом разложения и тления.

- Какая прелесть, - философски заметила моя спутница.

- Ага, особенно та гора посередине.

- И туман здесь какой-то странный.

Я пригляделся. Туман был живой, самостоятельный туман. Такого, чтобы туман пронзали всполохи и буравили слизистые сгустки, мне встречать еще не приходилось. Болото тоже было не тихим омутом, оно бурлило и местами вспенивалось, издавая препротивные звуки.

При нашем появлении все вокруг оживилось. Что-то булькнуло в болоте в нашу сторону, а несколько сгустков тумана потащили к нам скопление перистых облаков, явно не небесного свойства. Они бодро приближались, и вряд ли их намерения были благожелательными, но метрах в пяти путь им преградила невидимая стена.

- Что, не по зубам? - вызывающе кинула им Марго, и я физически ощутил, как она послала им воздушный поцелуй. Облака просыпались в болото дождем, а сгустки с каким-то шуршаньем и повизгиваньем врассыпную понеслись к острову.

И опять Будто рыгнула сама Земля. Столько было мощи в этом звуке, что нам пришлось сжимать головы руками.

- Как ты думаешь, Мар, - обратился я к жене, - могут ли дыхательный орган планеты и, ее, хм, часть, занимающаяся отбросами, находиться столь близко друг от друга?

- Вряд ли! - донеслось до меня.

- Но разве это - не та самая часть?

- Не знаю, хотя и похоже.

- А разве нас с тобой может остановить сточная яма?

- Нет!

- Тогда - вперед!

Я уже сделал шаг, когда услышал позади:

- А зачем?

Моя нога повисла в воздухе, и я оглянулся. Мы с женой хорошо знали друг друга, и многое из того, что не озвучивалось, читалось по глазам, интонациям, паузам.

- Что случилось? - спросил я.

- Эти ощущения Я не могу объяснить, - она побледнела, - но я уже испытывала их раньше, внутри себя.

- Ты боишься столкнуться наяву с тем, что считала своим внутренним делом?

- Да! - выдохнула она.

- Но ведь это же эгоизм, - улыбнулся я.

- В каком смысле?

- Ты приватизировала общечеловеческий страх, полагая, что он принадлежит только тебе. Неужели вне тебя страх не существует? Может, он нереален?

Моя драгоценная тряхнула головой, и я снова увидел чистый взгляд ее темно-карих глаз.

- Ты прав! Идти надо, хотя бы ради того, чтобы узнать это наверняка.

- Золото мое, душечка, птичечка, рыбочка, - с улыбкой обратился я к жене нашей нежной штамповкой , адресованной обычно домашним животным, но являющейся ключом к собственным душевным состояниям. Наградой мне снова была легкая и мягкая улыбка. Меня чмокнули в нос, и это означало, что мы вновь готовы встретиться с любой бедой.

К болоту спустились без происшествий, только сгустился туман, и жидкость у берега забурлила сильней. Я тронул ногой кладку дороги, ведущей к острову, ширина которой составляла метров пятнадцать - камень и камень. И вот мы уже идем, взявшись за руки, а позади, и мы это знаем, дорога исчезает.

- Не оглядывайся! - жестко говорю я. В ответ пальцы Марго лишь сильнее сжали мою руку.

Подобные ловушки преследуют человека всю жизнь. Если оглянуться на прошлое, то окажется, что впереди у тебя прошлое, а позади будущее. Но пройти по прошлому нельзя, ибо лимит жизненных энергий в нем исчерпан, и найти дорогу жизни можно только на стыке времен, повернувшись лицом к будущему.

Мысли эти промелькнули быстро, а я уже произносил заклятие Хрустального купола . За секунду до этого частью мозга я ощутил, как в глубине болот разгоняется какая-то тварь с явно подозрительными мотивами. Кошмарный вой пронесся под сводами пещеры, когда исходящая пеной зубастая пасть, размером с письменный стол, расплющила лоб о собственную глупость.

- Сколько раз можно говорить: не кидайтесь на незнакомцев, у них в кармане может быть ядерная боеголовка, - прочитал я лекцию всплывающим на поверхность пузырькам.

- Симпатичная зверушка, - даже не взглянув в ее сторону, сказала Марго.

- А главное, вполне бы сошла за аквариумную рыбку. Для наших кошек.

- Ты что? Она бы их сожрала, не заметив. Детки мои.

Что поделать, кошки для моей жены - священные животные, им нельзя угрожать даже словом.

Дорога исчезла. Нет, мы не оглядывались. Просто ее не стало. Мы стояли на двух камнях, а вокруг бурлила зеленоватая слизь. Справа, прямо у нас под ногами клацнули чьи-то зубы, но удар посохом по тупому носу привел наглеца к чувству внутреннего равновесия, оставив его, правда, без обеда.

- Ты видишь ее? - спросил я, напрягая внутреннее зрение.

- Да! Она просто стала невидимой.

Мы сделали шаг - хотя и прозрачная, дорога оставалось надежной.

- Ну что ж, - заметил я, - иллюзии - это и наш промысел.

- Только мы их уничтожаем, а не создаем.

И снова тот же звук. Мы ощутили, как вибрируют не только наши головы, но и все вокруг. И, хотя это было довольно неприятно, мы теперь точно знали, что звук исходит с острова, или чем он там был.

А дорога все же исчезла. Мы ощутили, как медленно опускается под нами твердь, и наши ноги оказываются в зловонной жиже. Пока мы постепенно погружались в эту муть, я услышал, как Марго произносит заклятие чистоты, и вокруг нас образовалось вполне сносное озерцо.

- Вот и ванная, которую вы так долго просили, мэм, - отплевывая воду, сказал я.

- Я предпочла бы джакузи! - раздался в ответ саркастический голос дражайшей супруги, и я увидел, как она поплыла к острову. Я тоже плыл вслед за ней, прилагая немало усилий к тому, чтобы какая-нибудь тварь не куснула нас снизу. Мы уже подплывали, и сквозь туман, стелящийся вокруг нас, могли разглядеть странный остров в подробностях, как вдруг Марго воскликнула:

- Господи, Крис, это не остров!

Я неплохо плаваю, но тут едва не утонул: на нас глядели два огромных, размером с меня каждый, волчьих глаза. Да и сам остров, как я теперь видел, был покрыт шерстью, имелись даже два уха, принятые нами поначалу за вулканические конусы. Мое воображение моментально дорисовало размеры невидимых частей чудовища. Получилось, что половину этой ванной-пещеры занимал монстр, с зубов которого капала зловонная слизь. Как это часто бывает, я снова ошибся. Он занимал не половину, а всю эту пещеру, как ему и было положено по весовой категории. Я смотрел, как вырастает из глубин крокодилье туловище с шестью лапами, и что-то мне было не по себе. Оказалось, что у этой зверушки есть еще и хвост, который мы приняли за дорогу, и все это вместе взятое высилось теперь над нами, подпирая плечами, или что там у него было, своды пещеры.

- Это он! - закричала Марго, отплевывая воду. - Страж!

- А-а, - пробулькал я, - так вы знакомы. И что: нам от этого легче?

- Не уверена!

Болото сильно опустилось из-за всплывшего чудовища, и мы снова ощутили под ногами дорогу. Страж взревел, и надо признать, мне стали понятны переживания жены. Даже бурлящее болото как-то успокоилось, превратившись в мирный, покрытый тиной пруд.

В лапах монстра объявились мечи, которыми он так быстро вращал, что поднялся сильный ветер, но мы не стали останавливаться. В самом деле, нет никакого смысла в том, чтобы ждать, пока тебя смолотят на кусочки, или убегать, сознавая, что результат будет таким же. А быть разрубленным на кусочки, глядя, как это происходит, гораздо правильней, ибо получаешь бесценный опыт борьбы со страхом. Хоть и глупая, но польза.

Неожиданно давление ветра ослабело, и я ощутил, как взгляд чудовища пристально отыскивает внутри нас родственничков. В его глазах разверзлась бездна, и мне привиделись войны во спасение и спасение ради войн, насилие ради справедливости и справедливость через оптический прицел, боль при рождении жизни и жизнь, пропитанная болью. Но я оставался спокоен. Мой страж прежде показывал мне вещи и пострашнее.

Страшнее?.. Перед глазами встал ядерный гриб, и каждая смерть в нем вонзилась мне в сердце, брызгающий слюной Гитлер выкинул руку вперед, и пали десятки миллионов ни в чем не повинных людей - и это было не парадоксальное, а почти абсолютное, бессмысленное зло, и ужас, и ад.

Меня вывел из оцепенения звон мечей. Не знаю, откуда - мое видение продолжалось - в руках Марго возникли сверкающие меч и жезл изумительной красоты, которые озарили все вокруг чистыми цветами, а сама она выросла до размеров Стража.

Никогда еще я не видел у своей жены подобной улыбки. Будто младенец, смотрела она на чудовище, отражая удары мечом и нанося их жезлом.

Едва опомнившись, и не успев ощутить тонкости момента, я попытался защитить жену, издав львиный рык , и тут же услышал ее крик:

- Нет! Это другое!

И действительно, после заклятия Страж не только не поколебался, но увеличился в размерах. Зато в ответ я получил рык посильнее моего. Пришлось еще и защищаться изо всех сил. Поединок меж тем продолжался, и я заметил, что Марго не наносит чудовищу вреда, но там, где она дотрагивается жезлом, кожа монстра высыхает. Я начинал понимать происходящее: убить или ранить Стража было невозможно - подобные попытки лишь усилили бы его, поскольку он сам был смертью и болью. Я начал читать мантрам Любви-Мудрости. Страж замер. Марго, воспользовавшись этой оторопью, провела несколько раз жезлом по его морде. Монстр попытался нанести еще удар, но усилившиеся интонации моего голоса удержали его лапу. Я не приказывал, я уговаривал его, объяснял ему, вел и показывал всю ширь Вселенской души, как я сам ее понимал и чувствовал.

Мы успели лишь увидеть, что чудовище изменяется, превращаясь в херувима неземной красоты, как некая сила подхватила нас, и мы очутились в незнакомом зале.

Среди высочайших вершин Тибета, увенчанных ослепительными шапками снегов, в самом центре затерявшейся меж них долины, покрытой благоухающим ковром, сотканным неведомо кем из альпийских трав и цветов, раскинулся необычный храм.

Контуры его в точности повторяют все изгибы, выступы и цвета той части рельефа, в сторону которого обратил бы свой взгляд удивленный необычным местом прохожий. Но количество путников, сумевших добраться сюда, вряд ли превышает два десятка в год.

Этот намеренно затаенный кем-то мир называется Долиной Средоточия Энергии Космоса. Здесь Земля делает свой космический вдох, а на другой ее стороне, в древнем городе под названием Теночитлан, энергия Космоса покидает планету, и та долина зовется Долиной Средоточия Энергии Земли.

Метафизичное это место, будто застывшее в хрустале. Иногда что-то потрескивает в воздухе, как электрический разряд. Пышная растительность, обилие животных и птиц - жизнь здесь бьет ключом, но в то же время ирреальный покой служит парадигмой этой жизненной силе. Местные энергии творят с сознанием путников чудеса, заставляя его повисать или плыть в пересыщенном электричеством воздухе.

Даже контуры храма избраны не случайно. Архитектура его предназначена для того, чтобы не искривлять энергетических линий Космоса. Сооружение это именуется Храмом Абстрактного Созерцания.

В центре одного из его залов стоит хрустальный саркофаг, опирающийся на серебряные тумбы, инкрустированные перламутром. Примерно в пятнадцати метрах от него полукругом расставлены семь кресел, больше похожих на троны. Семь необычных фигур занимают эти кресла-троны. Глядя на лица, невозможно определить их возраст. На плечи семерых накинуты фиолетовые плащи.

Середину полукруга занимает женщина, мантия которой отмечена вышитым шелковыми золотыми нитками равносторонним треугольником, в который вписан равновеликий же крест, а слитую вершину двух фигур украшает двенадцатигранный алмаз. Очевидно, это глиф какого-то общества, религии или движения.

Узкое лицо женщины и большие, темные, широко расставленные глаза излучают внутренний свет; стройное худощавое тело имеет царственную осанку, а темные с проседью волосы, убранные наверх, подчеркивают изящество шеи.

Окружающие ее мужчины, отличаются друг от друга внешне - и цветом кожи, и строением черепа, но эти различия не скрывают в них главного - внутренней гармонии и ярко выраженного аскетизма.

В центре полукруга из кресел лицом к семерке стоят двое молодых людей в возрасте чуть старше тридцати лет: женщина и мужчина. Женщине на вид не дашь тридцати, но ее спокойный и мягкий взгляд, устремленный на сидящих в креслах людей, выдает нелегкий жизненный путь и напряженную работу мысли.

Она по настоящему красива: тонкие черты лица, глаза янтарного цвета, изгиб черных бровей, темно-каштановые с золотым отливом волосы, женственная невысокая фигура - все это дополнено внутренней твердостью, которая делает ее сродни женщине в фиолетовой мантии.

Мужчина, стоящий рядом с ней, выше среднего роста. Во всей его внешности сквозит внутренняя устремленность и подтянутость. Он чем-то напоминает сжавшуюся перед прыжком кошку, но в его зеленоватых глазах, рядом с непреклонностью, непонятно каким образом уживаются Любовь, сострадание и... юмор.

Как нетрудно было догадаться, этот мужчина, конечно же, я, а женщина рядом со мной - несравненная Марго, моя жена.

Да, забыл, на наши плечи наброшены синие плащи, что означает Четвертую Ступень Посвящения.

Я знаю всех Фиолетовых. Среди них, справа от нас находится Дэн Янг. На этот раз я не вижу в его глазах лукавого огонька, что-то его тревожит. Середину полукруга занимает Духовная Наставница, это ее ранг в Движении Единства. Она, по обыкновению, едва улыбается. Все остальные в тот или иной период жизни принимали участие в моем духовном порыве, и их взгляды довольно благожелательны.

С Марго все сложнее. Она сама дошла до Третьего Посвящения и ворвалась в ранг Адепта, как вихрь и исключение из правил. До этого никто ее здесь не ждал и не знал. Однако когда она предстала перед мудрыми и посмотрела на Духовную Наставницу, ее удивлению не было предела. Они знали друг друга. Марго много раз рассказывала мне, что с определенного времени в полусне ее навещает некая особа, и они подолгу беседуют. Я мог только догадываться о происходящем. Тогда, во время Четвертого Посвящения, Духовная Наставница здорово помогла моей жене уже одной лишь реальностью своего существования. И теперь, беспокоясь за Марго, я снова надеялся на ее помощь.

Пауза затянулась. Нас внимательно изучали семь пар глаз. Это было не просто разглядывание, какому подвергаешься, устраиваясь на новую работу, это был немой диалог. Архаты, а сидящие перед нами, носили именно эту степень мудрости, вопрошали нас глазами, движением век, бровей, уголком губ, позами, кончиками пальцев, и мы должны были не только видеть все эти вопросы, но и отвечать на них, и отвечать правильно. Все это не было работой ума или интеллекта, только интуиция и напряжение нервов, позволяющие прямое общение с подсознанием, давали возможность вести этот разговор.

Наконец, было сказано первое слово:

- Трудно поверить, но факт, - Наставница приподняла ладони вверх и продолжила, - принимаю!

- Принимаю!

- Принимаю!

Это слово сказал каждый сидящий. Ни я, ни Марго ничего не понимали. Слово принимаю говорилось после посвящения, когда обряд был уже совершен. Мы недоуменно переглянулись. Даже предшествующий немой диалог не смог объяснить нам положение дел.

- Вы что же, не чувствуете перемен? - спросила женщина в фиолетовом плаще.

Перемен? Я покопался в своих ассоциациях, и вдруг понял, что выбор поворота в лабиринте, когда мы спорили с Марго, был не случаен. Нас, очевидно, направили по тому пути, который вел через Ступень Посвящения. До сих пор у нас не было времени задуматься об этом. После сражения со Стражем мы сразу попали в этот зал, и лишь теперь, после вопроса Наставницы, я понял, что произошло. Такое уже было со мной однажды, на следующий день после первой встречи с Дэном Янгом. Тогда я видел каждый штрих вокруг себя, каждую букву в слове, я слышал, как звенит воздух. Десять лет это состояние не возвращалось ко мне. Но теперь, зная законы бытия, я понял, что это состояние было показано мне, как вершина, к которой я должен был стремиться в своем мироощущении. И теперь снова звенел воздух, только я знал, что этот звук уже не исчезнет, и еще я знал, что это та самая нота, которую издает вся Земля, ее основной ритм, ее космическая вибрация.

Я улыбнулся этому звуку, и услышал, как рассмеялась Марго.

- Ты чего?

- Я слышу целый космический духовой оркестр.

Я опять прислушался, и мне сначала почудилось, а затем быстро стало явью, будто каждая планета, каждая звезда объединились в музыкальном порыве, и волшебные звуки неслись к нам со всех сторон.

Марго снова заговорила, и голос ее был радостно возбужден:

- Неужели мы уже прошли его?

- Любимые мои, - глаза Наставницы излучали свет безмерной нежности, - мы ждали вас, как видите, и надеялись, боялись за вас и не могли помочь. Вы еще так молоды, и никто из нас не может похвалиться столь ранним Посвящением в рыцари Собачьей Звезды. Смотрите!

И увидел я, сознавая в то же время, что происходящее творится внутри меня и вовсе не в пространстве, как то ли в небе, то ли на Земле, Господь Сириуса поднял Жезл Посвящений Космического Братства. Трое Учителей, каждый на Своем плане, внимали происходящему с жезлами наготове. Учителя: Господь Мира - Иисус Христос, Верховный Посвятитель и Солнечный Логос, и ожидали они начала церемонии.

Жезл завибрировал.

Тысячелепестковые лотосы в наших головах замерли на мгновенье от прикосновения Жезла Малых Посвящений, Что Покоится В Руках У Христа; души, распускаясь, как цветы, полыхнули напряжением Пылающего Алмаза , направленного Ветхим Деньми; монады, слитые в одну огненную точку, дрогнули от мощности напряжения Семеричного Пылающего Огня , доверенного Логосу Солнца; а из Жезла Посвящений Космического Братства к нашей единой монаде устремилась духовная электрическая энергия - фохат, превращая ее в энергетическое подобие Планетарного Логоса Земли.

Четыре Жезла спаяли двух семеричных людей в одного восьмеричного, пронзая наши тела невероятной мощью, и наделяя восемью сверхчеловеческими качествами.

Я открыл глаза, хотя и не закрывал их, просто несколько секунд видел перед собой совсем не зал с фиолетовыми рыцарями. Лица присутствующих были напряжены. Всплеск и без того не малых в этой Долине энергий требовал усилий от каждого, кто участвовал в церемонии. Задачей же наших учителей было еще и наблюдение за гармоничным распределением новых сил, сошедших на меня и Марго.

- Вот теперь вас можно и поздравить! - облегченно воскликнула Духовная Наставница, и я заметил, как знакомые огоньки запрыгали в глазах Дэна.

- Пусть теперь кто-нибудь скажет, что браки совершаются не на небесах, - пробормотал я.

- Что? - Наставница пристально посмотрела на меня, а потом на Марго, и добавила уже изумленно. - Неужели?

- Да, дорогой Учитель, - улыбаясь, произнесла жена, - мы с Крисом - порождения одной монады.

- То есть, вы были единым целым еще в предадамический период?

- Невероятно! - выдохнул кто-то.

- Очень красиво! - подхватил другой.

- Вот и сомневайся в пользе браков! - подытожил третий.

Дэн молчал, но его глаза говорили больше слов. В свое время он был очень встревожен нашей встречей с Марго. Произошло это, когда я что-то дудел на своем любимом саксофоне, оглашая добрую половину Арбата, и мы сразу поняли, что встреча эта навсегда. Он тогда написал мне телекинетическое письмо, где предупреждал об ограниченности сознания людей, связывающих себя земными привязанностями; о гуне страсти, тормозящей развитие и расширение этого самого сознания; о лишних обузах и тяготах семейной жизни. Я не послушался, и Дэн не то чтобы поставил на мне крест, но остыл в своем стремлении вырастить из меня архата. Теперь я видел, как легко стало ему, и как он рад тому, что мы с Марго не только не помешали друг другу, а напротив, помогли друг другу в самосовершенствовании.

- Прекрасный эпилог для спора об отшельничестве и браке, - резюмировал он, - хотя и о мере забывать не стоит. Не всем так везет.

Между тем Наставница дважды хлопнула в ладоши, и тотчас из-под арки появились два рыцаря в зеленых накидках. В их руках покоились два фиолетовых плаща. Взяв один из них, женщина подошла к Марго, и очень строго сказала:

- Рыцарь Единства! Готова ли ты принести клятву верности Космическому Братству?

Марго, лицо которой тоже стало серьезным, ответила:

- Да! Готова!

- Готова ли ты служить всем своим Знанием, всей своей энергией идее Единства Космического Братства?

- Готова!

- Готова ли ты подчиняться законам духовной Иерархии Космического Братства?

- Готова! - прямо таки пионерская клятва, а, впрочем, почему бы и нет?

- Великий Огонь Сириуса, Господь мира, Великий Посвятитель Космического Братства, прими в круг эманаций Своих рыцаря Твоего, единого с Тобой мыслями, делами и чувствами. Помоги ему и защити его от дел Темных, как Он готов приумножать мощь Твою и силу Твою в Твоей Беспредельной Эволюции. Да сбудется сказанное. АУМ!

После краткой молитвы фиолетовая мантия легла на плечи Марго. Затем та же процедура была проделана со мной. Кажется, я покраснел от смущения.

Вновь начались поздравления, но неожиданно для всех Марго спросила:

- Скажите, уважаемые коллеги, является ли пределом для землян Пятое Посвящение?

Среди Просветленных возникло легкое замешательство. Духовная Наставница с иронией произнесла:

- Вот вам и молодость. Вечно им мало достигнутого.

Один из старцев неторопливо проговорил:

- Видите ли, коллега, пройти Шестую и Седьмую Ступени Посвящения дано не всякому. Тем более трудно совершить нечто, что возвестило бы новый уровень развития всего Космического Братства. Именно такой эволюционный рост одной или нескольких сущностей, потянувший за собой эволюцию всей цепи Братства, достоин этих Ступеней Посвящения. Истории известны имена Великих Белых. Будда и Христос, как вы понимаете, возглавляют эту Иерархию. Они стали основоположниками очередных циклов развития людей, создав для человечества очередной полюс устремлений, что тождественно приливу новых энергий эволюции. Но они были Посвященными Шестой Ступени, и среди нас носили бы Белые Мантии, ибо были бы Посвящены энергиям Галактического Солнца, а пришли они к нам из очень далекого будущего Земли. Ведь мы живем только в четвертом круге, коих всего семь, и в пятой коренной расе четвертого круга. Поэтому нам открыты лишь пять ступеней. Прочие - очень туманны и доступны лишь тем, кто увидел шестую расу или шестой круг или жил в них.

Ответ был полным и исчерпывающим. Никто из рыцарей Единства даже не стал возражать или дополнять говорившего.

И тут я очень задумчиво произнес:

- Плох тот солдат, который не мечтает быть генералом.

- Что означает, - подзадоривая меня, сказала Духовная Наставница, - а почему бы нам с Марго не получить эту самую Белую Мантию? . Не так ли, друзья мои?

- Вроде того. - Я заметил, как внутренне возмутился Дэн. Что ж, пусть это будет моей маленькой местью за Марго.

- Так я и думала, - огорчилась Наставница. - Только учтите: многие пытались создать подобное Творениям Христа и Будды, но новизна и всеобъятность свершений этих Великих была настолько огромна энергетически, что будет жить сотни тысяч лет. Достанет ли вам энергии, чтобы повторить это?

- Зачем же повторять то, что уже было, - продолжал я, будто не замечая общей неловкости, - надо делать что-то свое.

- Это, конечно, верно, - согласилась женщина, - но уж не имеешь ли ты в виду созданное вами Духовное Движение Единства?

- Отнюдь! Я знал многих людей, способных организовывать всякие общества и получше нас.

- Тогда что же?

- Ничего, это все слова, - я примирительно улыбнулся, - а кажется мне, что нам с Марго надо полетать по планетам. В музыке, которую я слышал, звучало много маршевых нот и фальши.

Марго утвердительно кивнула.

- Что ж, я думаю, вам небезынтересно будет, друзья мои, поближе познакомиться с концом Кали-Юги на планетах Солнечной системы. Если у вас есть такое желание, это можно будет осуществить завтра.

- Прекрасно! Это то, чего мы хотим, - устало сказала Марго.

- Вот и отлично. Тогда до завтра, а сейчас я прошу нас извинить, у нас много дел. А вам нужно отдохнуть.

ПОСЫЛЬНЫЙ БОГОВ.

Названия планет - не результат произвольного выбора, но планеты называют себя сами .

(А. А. Бейли, Трактат о Белой Магии , стр. 439)

- Земляне? Рады приветствовать вас на нашей планете.

У этого внезапно начавшегося диалога не было языка, ибо и языков у говоривших не было. На планетах, лежащих ближе Земли к Солнцу, развитие жизни ушло столь далеко вперед, что телепатия сполна заменяла любую, даже самую образную речь. Мы с Марго развили свои способности достаточно для того, чтобы нормально общаться с хозяевами планеты.

- Спасибо! - ответила жена. - Можем ли мы встретиться с кем-нибудь, кто мог бы рассказать нам о последних событиях на Меркурии?

- Конечно! - любезно откликнулся яркий плазменный шар. - Мы всегда рады инопланетным гостям, тем более с планеты, которая переживает такой серьезный период. Следуйте за мной! - Огненная сфера двинулась вперед, но мы свободно поспевали за ней, поскольку наши интуитивные тела были способны перемещаться быстрее мысли. По дороге, если несколько секунд полета можно считать дорогой, я успел ощутить царящий на планете хаос.

- Скоро вы все узнаете, - откликнулся на мои ощущения провожатый.

Мы покинули солнечную сторону Меркурия, температура которой достигала четырехсот градусов по Цельсию, и оказались над небольшой долиной, обрамленной отрогами гор. Никакой растительности здесь не было, впрочем, как и на всей планете. Только желтоватый иней покрывал открывшийся нашему взору ландшафт. Ледяная долина была освещена только светом звезд. Было довольно темно, но сущности, собравшиеся здесь, не нуждались в обычном свете, к которому привык человеческий глаз. Им было достаточно света, исходящего из тонких миров.

Впрочем, все обстояло не совсем так. Материальный Меркурий не имел ни природы, ни городов, никаких привычных для нас атрибутов жизни, но совсем иначе все выглядело на плане Духовной Воли, где в этом круге эволюции находился жизненный принцип планеты. Мы ощущали, как там кипит жизнь в неведомых нам технологических установках, сотканных из материи Духовной Воли, как потрескивает местная фауна, которую трудно даже признать таковой в силу ее причудливых форм и законов, движущих ее эволюцией. Мы и не пытались. Поэтому наше восприятие было ограничено только аборигенами, а они виделись нам, как сгустки плазмы.

Над поляной совершенно неподвижно висело несколько таких сгустков. По нашим сознаниям прошла легкая рябь изучения, а затем меня охватила легкость любви и доброты, направленная к нам от собравшихся в знак приветствия.

- Будьте как дома, земляне. Я - Иерофант Меркурия, Дионис. Вы попали на Совет нашей планеты. Если интересно - слушайте. - Один из шаров, от которого исходили эти мысле-образы, во время приветствия засветился сильнее обычного, после чего принял на мгновенье обычный вид, и снова запульсировал:

- Итак, дорогие сопланетники, мы остановились на том, что Марк отстаивал солнечную эволюцию, аргументируя это необходимостью естественного пути развития. Я правильно понял тебя, Марк?

Один из двенадцати шаров утвердительно мигнул в ответ.

- Хорошо. Теперь послушаем Грацию.

- Иерофант! Братья и сестры! - Замелькали в моей голове мысли. - Я и мои соратники, которых вы называете галактистами, считаем, что меркурияне вполне готовы к трансформации нашей планетной цепи по собственному проекту. Вам известно, конечно, что сопоставление имеющейся информации, то есть мышление, а также способность разумных существ воплощать свои мысли с помощью Духовной Воли - одно из великих достижений меркуриян. Я могу смело утверждать, что для нас не осталось неразгаданных тайн в солнечной системе. Энергии, которыми мы ныне оперируем, настолько велики, что способны изменить не только ход эволюции на планетах Солнца, но и значительно повлиять на эволюцию всего Космического Братства, что, как мы понимаем, взаимосвязано. Вы подробно ознакомились с предлагаемым проектом, и я не вижу смысла повторяться, но хочу заострить внимание на одном вопросе. Плавной эволюции подвержены только те существа, которые не способны влиять на ход исторического развития. Им не достает разума и энергии. За них эволюцию вершит вся Вселенная. Именно их развитие, что вы знаете не хуже меня, определяется разными гороскопами и положениями звезд. Но сущность способна вырваться из оков своей кармы, если она начинает сама творить себя и свой мир. Это же утверждение применимо к сущности планетарной цепи. Именно на это я хотела бы обратить ваше пристальное внимание при принятии окончательного решения.

Эмоционально заряженное выступление женщины-меркуриянки заставило весь Совет молчать несколько секунд, после чего шар, который Иерофант назвал Марком, мигнул:

- Грация, а вам не приходило в сознание, что Иерархи Солнца не очень хорошо относятся к вашему проекту?

- Мы советовались с ними. И вы об этом знаете.

- Потому и спрашиваю, что знаю.

- Но ведь они не против проекта. Они хотят только того, чтобы решение было поддержано большинством нашего народа. Кроме того, дорогие братья и сестры, вам известно, что Иерархи никогда не вмешиваются в дела планет непосредственно, за исключением редких, необходимых случаев.

- Дорогая Грация, - запульсировал Дионис, - проблема заключается в том, что ваш проект предусматривает два аспекта, которые не могут понравиться на Солнце. У меня нет никакой уверенности, что Солнечные Иерархи готовы к своему повышению на Галактическое Солнце, то есть они просто не готовы к этому физически и духовно. То же самое я могу сказать о нас самих. Ты бы, например, могла сейчас жить на Солнце?

- Сегодня нет, но, если поставить перед собой такую задачу, то в течение двухсот лет мне бы удалось добиться этого.

- Допустим. Но тогда встает второй вопрос: а как быть с теми сущностями, которые не способны к такой перемене в своей жизни? Я говорю не только о Меркурии. Ведь при принятии вашего проекта мы несем ответственность за эволюцию всей планетной цепи. Я не уверен, что тени на Сатурне способны на подобные скачки в развитии. Ведь именно они задерживают эволюцию данного цикла. Смогут ли они, неразумные, совершить такой скачок и попасть на Юпитер для прохождения своей эволюции в плотной материи? Ведь они еще не выполнили и двух третей своей эволюционной задачи, едва сгустившись для погружения в минералы. Да что далеко ходить за примером? Вот перед нами земляне, - и он обратился с вопросом к супружеской паре, - скажите, дорогие гости, способен ли ваш народ в течение двухсот или даже более лет сформировать из своих плотных тел полуплазменную субстанцию, способную нормально функционировать на Венере?

И я сам, и Марго ощутили, как все внимание собравшихся переключилось на нас, как будто от нашего ответа зависело будущее Солнечной системы. После секундного размышления моя мудрая женушка послала меркуриянам правильный, на мой взгляд, ответ:

- Нет. Только на то, чтобы человечество осознало эту необходимость, уйдут земные тысячелетия, а уж на формирование соответствующего тела могут потребоваться десятки тысяч, если не миллионы, лет.

- Ну вот, Грация, - спокойно продолжал свою мысль Дионис, - мы получили исчерпывающий ответ на интересующий нас вопрос. И говорят это далеко не худшие представители Земли.

- Иерофант, ты пользуешься недозволенными методами ведения спора, - полыхнула Грация, - я понимаю, что скажу сейчас то, о чем говорить нельзя, но ты сам вынуждаешь меня на это. Или же я могу промолчать, дабы не раскрывать некоторых тайн Космоса непосвященным?

Дионис секунду молчал, потом мигнул:

- Ты можешь не говорить: я заранее знаю твой аргумент, как знают его и все здесь находящиеся сопланетники. Однако, я этот аргумент полностью принять не могу, поскольку аналогичная Земле ситуация имеет место на Сатурне, о чем уже говорилось ранее. А эволюция этих двух планет в очень большой степени влияет и на нас. Сам тот спор, который мы с вами ведем, является результатом происходящего там. Быть может, наши усилия нужно направить на ликвидацию отставания в развитии планет Солнца, а не заниматься революционными проектами?

- Дионис, извини, но ты неубедителен, поскольку движение вперед одних планет не должно столь сильно, почти напрямую, зависеть от других. Кроме того, наше движение вперед - это и их движение вперед.

- Хорошо, Грация. Я не вижу смысла дальше обсуждать эту проблему. Очевидно, мы не переубедим друг друга. Стоит проголосовать, и закончить на этом. Выражайте свое мнение, друзья, - обратился Иерофант к членам Совета, - поддержим ли мы проект галактистов?

Семь из двенадцати шаров мигнули отрицательно. Судьба проекта была решена. Шар Грации пронзили красноватые молнии возмущения и досады. Она и ее сторонники мгновенно покинули поляну Совета.

К нам с Марго приблизился сам Иерофант:

- Друзья мои, я в вашем распоряжении на пятнадцать ваших минут.

- Спасибо, Иерофант.

- Можно просто Дионис .

- Хорошо. Нам хотелось бы знать, Дионис, в чем суть проекта галактистов? Задачу его мы поняли, хотя и она не бесспорна, но каков метод воплощения, форма? - Мою суженную всегда интересовали математические модели, вроде кубика-рубика, впрочем, и я был не очень от них далек.

Дионис, очевидно успокоившись после спора с Грацией, начал посылать спокойные, отстраненные мысле-образы, как будто передавал фрагменты чертежа или описание шахматной партии.

- По проекту наша цивилизация должна послужить катализатором для эволюционного скачка всей планетной цепи. Катализатор включает в себя все наши знания и операции с энергиями, которыми располагает наша цивилизация. Это касается как знаний в масштабах вселенской эволюции, с учетом развития планетарных Логосов, так и знаний, относящихся к совершенствованию материи планет. Естественно, что для каждой планеты Солнца предусмотрен соответствующий ей алгоритм эволюции, поскольку для нашего сознания определяющим является развитие не отдельного существа, а планеты, как целого организма. На Земле, например, необходимо открыть человечеству всю истину о прошедших циклах истории, а также указать людям на существование таких органов чувств, как третий, четвертый и пятый глаз, внутреннее ухо и еще ряд аналогичных центров, позволяющих жить непосредственно не только в трехмерном мире, но и в двухмерном, одномерном и безмерном. Жить, непосредственно влияя на них, а не просто реагируя на их изменения, что делают сейчас ваши нервные системы и мозг. Ведь они не более, чем органы чувств и инструменты познания. Но человек должен увидеть и то, что именно происходит, когда он эмоционально возбужден или думает о чем-либо. Такое знание результатов своей деятельности в Тонких Мирах необходимо. Влияние эмоций и мыслей на Тонкие Миры тождественно тому, что вы делаете с материей трехмерного мира сегодня. Как пример, рассмотрим хотя бы строительство дома. При его возведении вы воздействуете на материю непосредственно руками и ногами, которые служат проводником ваших мысле-образов, проектов в жизнь. Когда же человек увидит, что недобрая эмоция непосредственно разрушает кем-то выстроенное благородное намерение, которое также состоит из материи, но двухмерного или одномерного мира, он ужаснется своим чувствам или мыслям, и тогда придет самоосознание человека, как цельного многомерного существа. Вы же знаете: ломать - не строить. Но пока основная часть человечества живет в темноте трех измерений, лишь смутно предполагая существование других миров, которые являются одновременно и основой, и составляющей вашего мира. Нельзя же построить трехмерное пространство, не создав сначала одномерного, а затем двухмерного. Естественно, что вам приходится оперировать размытым понятием истины, ибо вы не знаете ни корней, ни границ, ни конечной цели данного этапа эволюции.

- Иерофант, все то, о чем вы говорите, нам с Крисом известно, - посигналила в ответ Марго. - Адепты на Земле, обладающие связью с Космосом, ждут только нужного момента, чтобы дать человечеству то, что вы называете катализатором, и не делают этого только потому, что такой момент еще не настал. Мы не вправе совершать революции в умах людей. Все должно быть осознано человеком самостоятельно, так сказать, без навязывания извне. В противном случае, перескочив через определенные ступени развития, мы вынуждены будем вернуться, чтобы пережить непройденный этап. Человечество слишком хорошо знакомо с понятием революции, чтобы не знать, чего это может стоить всей Земле. Ни одна революция еще не дала желаемого результата именно из-за пропущенных кирпичей при строительстве жизни.

- Вы нравитесь мне все больше, земляне. Все то, что вы сказали, и является причиной, по которой я и мои последователи отказываем в поддержке проекту галактистов. Но я, говоря о недостаточной развитости вашей цивилизации, не имел в виду конкретно вас. Ваше появление здесь само по себе говорит о вашем развитии.

- Дионис, нам хотелось бы знать, что хотела сказать, но не сказала Грация, - вмешался я в разговор.

- Друзья мои, я... Стоп! - Шар Иерофанта замер, словно прислушиваясь к чему-то. - Галактисты отправились на Сатурн, чтобы начать осуществление своего проекта вопреки решению Совета. Я вынужден вас покинуть. Но вы можете отправиться на Сатурн с моими сторонниками, - Дионис мигнул напоследок, - Верон!

Иерофант исчез, а рядом с землянами появился другой шар, из которого донеслось:

- Земляне, если вы хотите попасть на Сатурн, следуйте за мной.

Любопытная, если смотреть из Космоса, окольцованная планета вблизи выглядела жутко непривлекательной. Сто пятьдесят градусов мороза - не лучшая температура для жизни землян.

Представьте же себе наше удивление, когда мы увидели здесь то, чего быть никак не могло: на поверхности планеты, ограниченной площадью в несколько тысяч квадратных километров, из-под земли торчали разнокалиберные трубы и беспощадно дымили.

Наше недоумение рассеял провожатый:

- Здесь располагается привнесенная цивилизация, обитающая под поверхностью планеты в силу того, что она биологическая, то есть такая же, как ваша, и не может выжить на поверхности, где слишком холодно. Но цель нашей экспедиции находится не здесь. Если

Оборвав этот поток образов, из раскрывшихся внезапно недр Сатурна с громовым раскатом, на огромной скорости, вылетел сигарообразный космический корабль и скрылся в глубинах Космического пространства.

- Как видите, - вновь засигналил меркуриянин, - пришельцы обладают неизмеримо большими техническими возможностями, чем ваша цивилизация.

- Да, впечатляет, - хотя эти слова слабо передавали то ощущение, которое я испытывал.

Марго, словно прислушиваясь к чему-то в течение нашего диалога, вдруг сказала:

- Я чувствую давление на свои астральные центры.

- Естественно, - донеслось в ответ, - ведь Император Ридо удерживает порядок на планете путем воздействия психотронных генераторов на сознания сатурнян. Он лишает их возможности эволюции к более высокому уровню сознания, хотя они не просто к этому готовы, а некогда уже обладали таким уровнем. Не все, конечно, но основная их часть - карлики. Другие

Меркуриянина снова прервали. На этот раз над поверхностью планеты появилось множество сверкающих шаров. Они окружили планету кольцом, лежавшим поперек пояса космической пыли вокруг Сатурна и ближе к поверхности планеты.

- Это галактисты, - откликнулся на наш немой вопрос Верон.

- Чего они хотят? - спросила Марго.

- Чтобы это понять, нужно спуститься пониже, - ответил провожатый.

Все мы, находящиеся до сих пор на высоте нескольких километров над поверхностью планеты, опустились на Сатурн, и здесь нашим ясновидящим взорам предстали огромные эфирообразные существа. Размеры их достигали семидесяти метров в высоту.

- Это и есть аборигены Сатурна, - сказал меркуриянин.

- Неужели это те самые эфирные люди, о которых говорится в древних Учениях и о которых упоминает Циолковский? - Мое удивление еще более возросло

- Я не знаю, что говорил ваш Циолковский, но, видимо, он был прав. Вы видите перед собой начальную стадию формирования сознательного трехмерного существа, а точнее, начальный синтез двухмерных элементов в плотную материю.

- Невероятно! - воскликнула Марго. - Я предполагала нечто подобное, но не надеялась увидеть воочию. Чего же хотят от эфирных галактисты?

- Это не сложно понять, хотя я и сам только догадываюсь. Задача эфирных в этом цикле эволюции - начать колебаться под воздействием трехмерного мира, для чего они должны стать более плотными. Но они совершенно несамосознательны. Поэтому развиваются под воздействием только космических, внешних сил. Если создать на планете соответствующие природные условия, то мы станем свидетелями ускоренной эволюции сатурнян.

- То есть вы хотите сказать, Верон, что эти существа совершенно неразумны?

- Конечно. Ведь разум - величина сравнительная. У вас сначала появляется некоторая информация, которую вы можете сравнить с информацией, хранящейся в вашей памяти. Это и есть разум. А у этих существ нет даже органов чувств для восприятия информации, они сами - единый пассивный орган. Поэтому у них нет активной памяти.

- Значит, они абсолютны по-своему, не так ли?

- В общем, да. Потому, что их близость к Абсолюту примерно такая же, как наша. Только мы находимся по одну сторону эволюционного витка, приближаясь к Абсолюту, а они удаляются от Него с другой стороны. Это и говорит об инволюции и эволюции Духа. И самым значительным отличием между нами можно считать то, что, будучи самосознательными личностями, мы влияем на эволюцию Абсолюта или Его составляющую - Дух, а они нет.

В это мгновенье к нам подплыл серый эфирообразный силуэт. Больше всего он напоминал привидение, которое, в силу своей малой плотности, обычно невидимо для человеческого глаза, и заметно лишь при определенном освещении, когда частицы света свечи или Луны отражаются от него. Примерно такое же существо, только гораздо более значительное по размерам, раскачивалось теперь перед нашими взорами.

Очевидно, такое видение заставило бы содрогнуться многих, ибо гигантище внушало уважение своим размером. Но меркуриянин и мы воспринимали окружающее, ориентируясь не по внешнему виду, а по внутреннему состоянию. А оно не только не таило угрозы, но вообще мало отличалось от каменного сознания. Только запечатление минимума окружающей информации читалось у этой тени, но не было никакой обработки ее, никакой осознанной реакции. Абсолютная пустота разума и чувств. Сплошной холод.

- Господи! - воскликнула Марго. - Хуже камня. Тот хоть потрогать можно, а это - тень и тень.

- Плотность - это их будущее, - послал задумчивый образ Верон. В нем было заключено постепенно оформляющееся в плотную материю эфирообразное существо. При уплотнении оно постепенно уменьшалось в размерах. К концу жизненного цикла на Сатурне эфирные должны были только научиться взаимодействовать с камнем и научиться слышать, то есть механически воспринимать колебания трехмерных частиц и объектов. Потом их уже более развитые монады переберутся на Юпитер.

Пока Верон размышлял, Крис и Марго заметили, что плазменные шары галактистов выстроились в правильную ажурную сферу вокруг планеты и медленно начали вращаться.

- Что они делают?

Меркуриянин оторвался от своих размышлений и посмотрел вверх.

- Ага, так я и думал. Они хотят создать дополнительные электромагнитные и стихийные вихри, которые утрясут тела сатурнян, подобно тому, как уплотняется любое сыпучее вещество от сотрясений.

- Сахар, зерно, да? - послал я образ.

- Похоже.

Между тем, галактисты начали убыстрять свое вращение, и я на своей шкуре (которая, правда, находилась в это время на Земле) ощутил, как увеличилось атмосферное давление. Неожиданно из недр Сатурна вновь появился сначала один корабль, потом другой, а за ними десятки сигар , и все они устремились к сверкающим шарам меркуриян, стреляя из носовой части тепловыми лучами.

Верон улыбнулся:

- Детские игрушки: лазер только добавит галактистам энергии.

Подтверждая эту мысль, один из шаров, в который попало слишком много лазерных зарядов, вспыхнул подобно Солнцу и испустил из себя мощнейший световой луч. Несколько кораблей вспыхнули, нанизанные на огненную прямую, как бусинки на нить.

Мы с удивлением наблюдали, как лазерные лучи, явно не попадающие ни в один из шаров, словно притягивались к ним, достигая своей цели.

- Верон, неужели ваши сопланетники действительно используют энергию лазера, как подпитку для себя?

- Конечно. Чем отличается энергия их пушек от энергии Солнечных лучей? Только малой мощностью, но и она здесь, вдали от нашего светила, действует, как допинг.

Между тем, космическая армада, осознав тщетность своих усилий, исчезла также быстро, как появилась, оставив догорать на поверхности планеты часть своих кораблей.

А галактисты продолжали раскручивать сферу, которая уже превратилась в сплошной сверкающий небосвод. Атмосферное давление все увеличивалось, поднялся ураганный ветер. Планету начали сотрясать землетрясения и электромагнитные бури. По телам эфирных побежали голубые искры, заставившие тени совершать слишком резкие для них движения. На наших глазах одна из них попала на край внезапно возникшего смерча. Ее закружило, завертело, и в довершение всего пронзила молния.

Тень сжалась, а потом, распрямившись, словно сжатая пружина, разлетелась в разные стороны, разорванная встречными потоками бури.

- Боже мой! Они же уничтожат их, - содрогнулся я.

- Именно этого мы и боялись. - В образе меркуриянина читалась тревога.

Наблюдая за происходящим на планете, мы не сразу заметили перемену на сверкающем небосклоне. Там появилась еще одна сфера, начавшая вращение в сторону, противоположную вращению сферы галактистов. Она постепенно разгонялась, и, когда набрала такую же скорость, как у внешней, все катаклизмы на Сатурне прекратились.

- Молодцы, - улыбаясь, проговорил Верон.

- Это ваши? - глядя вверх, спросил я. Хотя это и так было очевидно, но надо же поддерживать диалог.

- Да. Они нейтрализовали действия галактистов их же методами, - сказал Верон, а потом заметил: - Печальный вопрос вы задали, еще недавно я не знал, что такое ваши и не ваши .

Между тем, обе сферы начали таять. Меркурияне, и те и другие, расстроив свои боевые порядки, устремлялись к поверхности планеты.

- Что они еще задумали? - спросила Марго.

- Пока не знаю, - ответил наш провожатый, - но без победы здесь их проект мало чего стоит, поскольку эволюция разума начинается здесь.

- Как? А Плутон, Уран, Нептун?

- Эти планеты относятся к зарождающейся звезде, которая является частью Плутона. Ведь вам известно, что Плутон - двойная планета?

- Да.

- Так вот, в скором времени эта звезда Тишья - половина Плутона - заявит о себе. В ее цепи за Плутоном находятся еще три планеты, которых ваши ученые пока не видят. Они еще не до конца сформированы. Если...

В этот момент меркуриянин насторожился, оборвав свою мысль, и через секунду сказал:

- Вот теперь начинается самое главное, и может понадобиться наша помощь. Следуйте за мной.

Мы перенеслись на теневую сторону планеты.

Я подумал про себя: Надо будет спросить попозже, почему часть своих дел меркурияне делают на солнечной стороне планет, а часть - на теневой? .

Меркуриянин, воспринимавший окружающие ментальные токи, как люди воспринимают видимый мир глазами, ответил:

- У вас есть поговорка: держи голову в холоде, а ноги в тепле, что для нас означает - концентрируй мысли в холоде, а дела выполняй на Солнце. Это важно с точки зрения потоков энергии и информации, которые не мешают думать на теневой стороне планеты.

- Спасибо. Я понял.

Поразительно, но есть простые вещи, которые знаешь всю жизнь, но в новой обстановке не можешь понять, что это именно они.

Между тем, перед нами возникло большое горное плато, над которым зависло две группы плазменных шаров. На наших глазах плазменные тела начали сливаться в единый огненный массив, сохраняя определенный порядок. Сначала один шар с легким хлопком соединился с другим, потом к ним присоединился третий, четвертый, но ни на мгновенье общее тело не теряло формы шара.

- Зачем они это делают? - с восхищением наблюдая за красивым зрелищем, спросила Марго.

- Увеличивают энергию мысли.

- Как можно увеличить энергию мысли?

- У вас же есть понятие коллектива. Перед вами наш коллектив.

Между тем, оба плазменных массива продолжали набухать, увеличивая с каждым новым своим членом температуру и яркость. В конце концов, перед нашими изумленными взорами возникли два огнедышащих Солнца.

Когда вне центральных шаров осталось совсем немного меркуриян, Верон сказал:

- Скоро и нам нужно будет туда. Дорог каждый субъект.

Я, размышляя в этот момент о тактике и стратегии военных действий, которыми, к сожалению, богата история Земли, спросил:

- Верон, а нельзя ли проникнуть в массив галактистов, и изнутри попробовать что-нибудь сделать?

- Первое, землянин, - веско сказал Верон, - ты даже не сможешь приблизиться к ним с такими мыслями, а во-вторых, выяснение наших отношений с галактистами - дело принципа, а значит, игра должна быть абсолютно честной, как шахматы.

- Я, конечно, не имею права вмешиваться в ваш конфликт, но, видишь ли, Верон, он захватывает интересы всех планет, и, в частности, Земли. Поэтому я считаю своим, можно сказать, долгом, - обожаю пафос, - предпринять некоторые шаги по своему усмотрению.

- Может, ты и прав, - задумался меркуриянин, - решать тебе.

- Мар, - обратился я к жене, - ты отправишься с Вероном, а я попытаюсь проникнуть внутрь шара галактистов, чтобы держать с тобой связь.

- Ты что же, хочешь оставить меня одну? - воспротивилась Марго. Как же она меня любит!

- Я не вижу, как мы еще можем помочь себе и нашим союзникам.

- Но для этого нам необязательно расставаться.

- Думаю, что только мгновенное взаимопонимание, какое есть между нами, дорогая, поможет в этой ситуации.

- Ну, смотри у меня. - Это означало мою очередную победу в споре, которая вела меня к какой-нибудь очередной гадости.

Верон и Марго поочередно исчезли в огненном массиве меркуриян, а я направился к шару галактистов. Одновременно я старался не потерять связи с женой, сознание которой тесно переплелось с несколькими десятками тысяч других мыслящих существ. Марго, как я чувствовал, сначала попыталась быть активной, желая помочь своему коллективу в поиске решений, но уровень сознания и воли меркуриян подавлял ее мысли, опережая на несколько ходов. Поэтому она стала абсолютно пассивно воспринимать поступающую информацию, и сосредоточилась на связи со мной.

Подлетев поближе к раскаленной плазме, куда должен был проникнуть, я понял правоту Верона и, конечно, моей благоверной. Все мои мысли, желания, действия здесь как будто заведомо были отвергнуты. Я - хитрый парень, и, естественно, пошел на уловку, растворив свое сознание в пустоте. Двигаясь к галактистам, как сомнамбула или лунатик, я даже не осознал момента, когда очутился среди меркуриян. Я пропускал через себя всю воспринимаемую от галактистов информацию без искажений, поскольку был пассивен, а Марго считывала эту информацию.

Уже потом, когда все кончится, я пойму, что меня окружали психические и ментальные энергии непередаваемой мощи. Самым трудным для меня было не подумать о чем-нибудь. Если бы я допустил к себе любую осознанную мысль, мой менталитет был бы мгновенно разрушен. Надо сказать, что и Марго, хотя находилась среди друзей, была бы раздавлена и ослеплена их мощью, если бы не была пассивна.

Я ощущал, как энергия галактистов достигла высших духовных уровней, а затем сконцентрировалась на образе пустоты.

Я стал свидетелем того, как без особых усилий огромное количество сознаний, сплетаясь в единое целое, погрузилось в Нирвану. Коллективы меркуриян генерировали высочайшую частоту вибраций мысли, поскольку мысль вообще не колебалась, наливаясь в своей неподвижности силой и волей. В пустоте начал расцветать образ Сатурна. Вот появилось кольцо, вот поверхность планеты, и, наконец, стали видны мельчайшие детали: торчащие из земли трубы пришельцев, эфирные тени сатурнян. Картинка становилась все более четкой, образы кристаллизовались, приобретая цвет. Но этого было недостаточно. Образ должен был включить в себя все связи, все поля, все частицы планеты. И вот это произошло.

Взгляд коллектива меркуриян как будто пронзил Сатурн насквозь, отразив его целиком - вплоть до центра планеты, где был сосредоточен вакуум. Теплообмен, магнитные и электрические поля - все, наконец, было достроено. Этот образ, вмещавший в себя даже влияние Зодиака на Сатурн, был запечатлен в сознании каждого галактиста, и отражался в моем, почти обезумевшем, сознании

В это время среди сторонников Диониса произошло замешательство, едва не стоившее Марго жизни. Когда они готовились к своему мозговому штурму и уже поднялись до состояния Нирваны, в их сознания усиленно начала пробиваться посторонняя мысль. Моментально весь порядок, выстроенный с колоссальным трудом, был сломлен, и тысячи сознаний обрушились на Марго, пытаясь понять, сломить и обезвредить чужое вмешательство. Пассивность моей умницы вновь спасла ее. Она сминалась, как глина, под напором чужих энергий, но, когда они готовы были разорвать ее на части, до них дошло: эта женщина - источник информации о происходящем в коллективе галактистов, она не угроза, а союзник.

Восстановив свою боевую мыслительную структуру, сторонники Диониса приникли сознаниями к информации, поступающей от меня через Марго. Теперь весь их огненный шар тоже пассивно созерцал, что придумают их соперники.

Между тем, галактисты начали творить. Они мысленно ускорили вращение планеты, увеличивая магнитные и воздушные бури, вызывая землетрясения и катаклизмы. Образ планеты был достроен ими окончательно, промоделировав на пути формирования все этапы эволюции, и теперь перед наблюдателями был другой Сатурн с другими существами, погруженными в минералы и грунт планеты. И этот ирреальный Сатурн, существующий только в сознании, стал бинарным полюсом устремленности для Сатурна настоящего.

Тогда и началось воплощение этого мысле-образа в форму

Но именно в эту секунду, ибо потом было бы поздно, я ощутил, как через меня прошла мощнейшая волна встречной энергии, будто я попал в ментальную Ниагару. Образ Сатурна, с таким трудом созданный галактистами, в одно мгновенье был испепелен образом огненного шара, наложенным поверх него. Сторонники Диониса использовали канал связи между мной и Марго для диверсии против своих оппонентов.

С оглушительным всплеском и грохотом огненный шар галактистов стал распадаться на составляющие. Я, осознав, что тут больше делать нечего, выбрался из этого хаоса, растеряв колоссальное количество энергии в этом столпотворении плазменных тел, эмоций и мыслей, но через некоторое время получил от своих друзей волну благодарности и любви, которая частично восстановила мой энергетический баланс.

Шар сторонников Диониса также распадался на части, но соблюдая строгий порядок. Когда последние два тела разъединились, Дионис, бывший ядром своих соратников, подлетел к землянам и просигналил:

- Спасибо вам, друзья. Вы нам помогли.

- Что же, Иерофант, - устало спросил я, - война закончена?

- Боюсь, что нет. Но я должен сказать вам три вещи. Первое, я могу вам целиком доверять после случившегося. И потому, второе, я могу вам сказать то, что раньше не сказал бы: Земля на сегодняшний день в психическом отношении является больной планетой. Все наши попытки и попытки других, более развитых цивилизаций, вступить с вами в контакт осложнены тем, что вы в прямом смысле слова заразны. Дело в том, что все болезни имеют в своей основе нервно-психическую основу. Нарушения в этой области, происходящие от нежелания логически мыслить и честно признаваться в своих проблемах, ваши страсти, войны, желание власти, денег и мышление материальными категориями приводит вас к болезням, которые грозят перекинуться на нашу и другие цивилизации. Существуют, конечно, и кармические причины, но вас это мало оправдывает, Поэтому мы не можем вам помочь непосредственно. Но даже и на расстоянии, через абстрактный план, вы оказываете на всю планетарную цепь негативное воздействие. То, чему вы были свидетелями сегодня, тоже результат ваших последних войн и конфликтов.

- Неужели это так? - спросила Марго.

- Сейчас нет времени приводить доказательства, но ваша интуиция подскажет вам истину.

- Мы не думали, что все это может быть столь явно.

- К сожалению, это так, друзья. Мы должны вам отплатить добром за вашу помощь, хотя вы и бескорыстны. Но мы хотим помочь всей Земле, а не вам лично.

- Помощь Земле - это помощь и нам, - изобразил я натянутую улыбку.

- Так вот, я хочу предупредить вас о том, что Ридо - Император Сатурна - готовится к колонизации вашей планеты. До начала этой операции осталось чуть больше двух месяцев. Я думаю...

- Иерофант, - неожиданно появился перед беседующими Ксерк, - галактисты отправились на Венеру.

- Ясно! Это их последний шаг. Они идут ва-банк.

- Что они задумали, Дионис? - борясь с усталостью, спросила Марго.

- Вы о галактистах или о Ридо?

- О Ридо.

- Я думаю, вам следует предпринять какие-то меры по спасению вашей планеты, иначе вам грозит долгая жизнь под игом Сатурна. А для нас это тоже опасно.

- Я поняла. Вам нужно отправляться на Венеру, Дионис? Что на этот раз затевают ваши противники?

- Галактисты хотят склонить на свою сторону венериан и осуществить локальную революцию, переместив их на нашу планету, а мы - меркурияне - должны будем занять место на Солнце.

- Но как же Венера? Ведь земляне не готовы к переселению на нее.

- Я уже говорил вам о том, что представляет собой Земля. Поэтому галактисты предпочитают плюнуть на больного, а не лечить его.

- Мы можем отправиться с вами, если, конечно, это не займет много времени?

- Я не думаю, что на Земле пройдет хотя бы два часа, и, если вы не очень устали, то можно отправляться.

Еще недавно так бурно оживившийся, Сатурн вновь опустел, когда четыре существа покинули его поверхность. Только тени эфирных людей продолжали бессмысленно плавать в воздухе, да Император Ридо готовился к колонизации Земли

 Продолжение